пользовалась хорошо наточенным ножом, которым не так давно орудовала на кухне. То-то же я задавался вопросом, зачем это обычный кухонных нож сделан из такого качественного сплава, да еще и с мономолекулярной заточкой… Так я не хочу знать есть ли связь между мастерством в перерезании глотки и шинковкой овощей. Не хочу я сказал!

Так или иначе, а в какой-то момент, на этаже Дзётаро остался один, но, поглощенный работой, он пока этого не замечал. Выйдя на место, с которого можно было видеть и его, и турель, я усыпил первого и отключил вторую.

Еще раз пройдясь по всему этажу, мы не обнаружили больше никого, кроме какой-то бедняжки, которой зверским образом вырвали глаза и выпустили внутренности наружу.

После этого мы стали думать, что делать с самим Дзётаро. Конечно, можно было бы позвонить Реджине и передать ублюдка Шельмам, чтобы их голова болела над тем, как его лучше всего убить, но ни мне ни Ребекке не хотелось давать этому уроду даже малейшего шанса на жизнь. Поэтому, так ничего особого и не придумав (видимо, мы оба за последнее время немного перегорели от творящейся вокруг жестокости), мы без затей оторвали ему голову. Ну ладно, не так просто.

Сначала связали, затем пробудили, потом Ребекка держала его, пока я, упершись в его плечо ногой, медленно отрывал его голову от тела. Подозреваю, если б мог, он бы визжал как свинья (я ему эту способность аппаратно заблокировал). По крайней мере выражение чистейшего ужаса и осознания грядущего на его лице, на это очень ярко намекали.

После этого мы уже собирались уходить через замеченный невдалеке выход на балкон, как мне стало интересно, чем это так сильно был занят мертвец, что даже не заметил постепенного исчезновения своих подчиненных.

Подключившись к его компьютеру, я сумел скачать тонны компромата, который собираюсь продать Реджине и кое-что даже более ценное. Электронные адреса клиентов и ценителей «творчества» одного извращенного садиста. У него даже кнопочка «Общая рассылка» была. Наверное, он их так оперативно о новинках извещал. Ну мы этим воспользуемся и немного похулиганим.

Есть тут у меня один очень интересный вирус, который вышел из модификации скриптов «Замыкание» и «Взрыв гранаты». Суть его в том, то он очень быстро перегружает все мощности системы, в которую попал, чем вызывает, в зависимости от самой системы, либо просто маленький пожар, в котором она (система) очень быстро сгорит, либо полноценный взрыв, уже способный причинить вред и оператору. Напрямую подключенному нетраннеру он будет эдаким аналогом «Плавления синапсов». Как я уже упомянул, все зависит от места куда он попадет.

И вот такой вирус я и отправил всем этим психованным «ценителям прекрасного», настроив его на развертывание в момент открытия сообщения.

На этом мы решили из клуба свалить, а уже на следующий день в новостях рассказывали о череде нетраннерских атак, которые поразили многих видных жителей города. Интересно, хоть один из этих «видных жителей города» признался от кого пришло сообщение, которое и послужило началом атаки на них?

Лицо Дэвида в квартире Люси

Мейн смотрит на самодельный «пояс камикадзе» Ребекки

Глория Мартинес. Нельзя забывать, что именно эта женщина родила и воспитала одного из самых обезбашенных киберпанков всего Найт-сити.

Вход в клуб «Хо-ох»

Бедняжка в логове Дзётаро Сёбо

Глава 42

— Я сижу и смотрю в чужое небо из чужого окна, и не вижу ни одной знакомой звезды. Я ходил по всем дорогам и туда, и сюда, обернулся и не смог разглядеть следы…

Сидя на кресле в той самой чужой квартире, я смотрел в чужое окно, видя за ним иллюзию ночного небосвода из какой-то, популярной еще лет пятьдесят назад, видеоигры и, напевая одну старую песенку, пытался понять, как вообще всё к этому пришло и что теперь с этим всем делать?

На полу передо мной, в луже собственных испражнений и крови, без сознания валялся некий седовласый любитель стильных костюмов и перебарщивать с количеством зенок в глазном яблоке. Его еще кличкой, очень похожей на фамилию известного физика-экспериментатора XIX века, называют.

По соседству с ним, но в этот раз на таком же кресле, как и я, сидит девушка. Высокая блондинка с прической в стиле каре и маской розового цвета, скрывающей нижнюю половину лица. Абсолютно неподвижная девушка. Лишь глазки периодически метаются по сторонам. Нет, она не связана, не отдыхает и, будь на то её воля, она бы точно так тихо здесь не сидела. Но вколотый медицинский парализатор, отнимающий возможность шевелить и чувствовать всё ниже шеи (таким обычно работники Траумы пользуются, когда клиента нужно опрашивать не отвлекаясь от лечения), а также заблокированная кибердека вместе с голосовым имплантом, благодаря которому она имеет возможность общаться по человечески (не смотря на отсутствие обычного речевого аппарата как такового), не оставили ей много вариантов для взаимодействия с окружающим миром.

За моей спиной были слышны периодические всхлипы розововолосой нетраннерши, нашедшей прибежище в крепких объятьях своего парня. А справа стояла исподлобья смотрящая на парализованную, низенькая зеленовласая лапочка, по совместительству являющаяся моей девушкой.

Из небольшого приемника в соседней комнатке доносилась простенькая мелодия из тех, под которые детям рассказывают сказки на ночь, а вечерний воздух из открытого окна (не того в которое я смотрю, а нормального) доносил тихие звуки ночного города, в кое-то веки решившего не приветствовать своих обитателей грохотом выстрелов, рёвом взрывов и скрипом шин на пару с визгом полицейских серен. Тихая июльская ночь посреди Глена, будто упрашивала всех присесть, расслабиться и ни о чем не переживать, ведь здесь у нас все было, есть и будет хорошо. Как жаль, что вся эта идиллия вскоре рассыплется словно замок из песка из-за жадности и амбиций одного, далеко не самого приятного, человека, который сейчас лежит у моих ног.

А дело было так.

* * *

За четыре месяца до описываемых событий.

Небольшая семейная ссора между Глорией и Дэвидом длилась на протяжении почти недели. Все это время безработная мать-одиночка потихоньку заново училась самостоятельно двигать телом и, в связи с временной недееспособностью, предпринимала попытки убедить сына сойти с опасной дорожки жизни соло лишь словами и приводя довольно разумные аргументы, а затем, осознав провальность всех этих